![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
немного антропологии
Oct. 19th, 2008 06:18 pmЛеви-Стросс про исследование Линтона о тотемизме:
Во время Первой Мировой войны Линтон служил в 42-й дивизии, дивизии «Радуга» – название было выбрано произвольно гражданским помощником командира по административно-хозяйственной части, поскольку эта дивизия объединяла части из многих штатов, так что цвета её порядков были столь же различны, как цвета радуги. Как только дивизия прибыла во Францию, название вошло в обиход. «Я из Радуги», – отвечали солдаты на вопрос: «К какой части относитесь?»
К фквралю 1918 года, то есть через пять-шесть месяцев после того как дивизия получила своё имя, всеми было признано, что появление для дивизии реальной радуги является для дивизии счастливым предзнаменованием. Ещё три месяца спустя многие стали утверждать (даже невзирая на несовместимые с этим явлением метеорологические условия), что всякий раз видели радугу, когда дивизия вступала в бой.
В мае 1918 года, дивизия оказалась развёрнутой вблизи 77-й, транспорт которой был обозначен отличительной эмблемой – статуей Свободы. Дивизия «Радуга», подражая своим соседям, а также желая от них отличаться, восприняла этот обычай: к августу-сентябрю изображение радуги утвердилось как эмблема дивизии, и это произошло вопреки тому, что ношение подобных различительных знаков исходно являлось наказанием, наложенным на разбитую в бою часть. К концу войны американский экспедиционный корпус оказался организованным «в ряд групп, вполне оформленных и сорувнующихся друг с другом, каждая из которых характеризовалась специфической совокупностью идей и поведенческих действий» (с. 298). Автор отмечает: 1) произошло разделение на группы, осознающие свою индивидуальность; 2) каждая группа стала именоваться по названию животного, предмета или явления природы и 3) использовать это название в переговорах с чужими; 4) появились изображения своей эмблемы на коллективном оружии и на транспортных средствах либо в качестве личного украшения; одновременно был установлен запрет на использование её другими группами; 5) установилось почитание «патрона» и его изобразительного воспроизведения; 6) укрепилась вера в его защитительную роль и его значимость в качестве предзнаменования. «Практически нет исследователя, который, встретившись с этим состоянием вещей в нецивилизованной популяции, поколебался бы снова увязать подобную совокупность верований и обычаев с тотемическим комплексом… Несомненно, содержание здесь ещё очень бедное при сопоставлении его с высокоразвитым тотемизмом австралийцев и меланезийцев, но оно настолько же богато, как тотемические коплексы североамериканских племён. Главное отличие по отношению к истинному тотемизму проистекает от отсутствия брачных правил и отсутствия веры в связь по происхождению или в простое родство с тотемом». Однако, отмечает Линтон в заключение, эти верования являются функцией скорее клановой организации, чем собственно тотемизма, так как они не всегда сопровождают последний.
Во время Первой Мировой войны Линтон служил в 42-й дивизии, дивизии «Радуга» – название было выбрано произвольно гражданским помощником командира по административно-хозяйственной части, поскольку эта дивизия объединяла части из многих штатов, так что цвета её порядков были столь же различны, как цвета радуги. Как только дивизия прибыла во Францию, название вошло в обиход. «Я из Радуги», – отвечали солдаты на вопрос: «К какой части относитесь?»
К фквралю 1918 года, то есть через пять-шесть месяцев после того как дивизия получила своё имя, всеми было признано, что появление для дивизии реальной радуги является для дивизии счастливым предзнаменованием. Ещё три месяца спустя многие стали утверждать (даже невзирая на несовместимые с этим явлением метеорологические условия), что всякий раз видели радугу, когда дивизия вступала в бой.
В мае 1918 года, дивизия оказалась развёрнутой вблизи 77-й, транспорт которой был обозначен отличительной эмблемой – статуей Свободы. Дивизия «Радуга», подражая своим соседям, а также желая от них отличаться, восприняла этот обычай: к августу-сентябрю изображение радуги утвердилось как эмблема дивизии, и это произошло вопреки тому, что ношение подобных различительных знаков исходно являлось наказанием, наложенным на разбитую в бою часть. К концу войны американский экспедиционный корпус оказался организованным «в ряд групп, вполне оформленных и сорувнующихся друг с другом, каждая из которых характеризовалась специфической совокупностью идей и поведенческих действий» (с. 298). Автор отмечает: 1) произошло разделение на группы, осознающие свою индивидуальность; 2) каждая группа стала именоваться по названию животного, предмета или явления природы и 3) использовать это название в переговорах с чужими; 4) появились изображения своей эмблемы на коллективном оружии и на транспортных средствах либо в качестве личного украшения; одновременно был установлен запрет на использование её другими группами; 5) установилось почитание «патрона» и его изобразительного воспроизведения; 6) укрепилась вера в его защитительную роль и его значимость в качестве предзнаменования. «Практически нет исследователя, который, встретившись с этим состоянием вещей в нецивилизованной популяции, поколебался бы снова увязать подобную совокупность верований и обычаев с тотемическим комплексом… Несомненно, содержание здесь ещё очень бедное при сопоставлении его с высокоразвитым тотемизмом австралийцев и меланезийцев, но оно настолько же богато, как тотемические коплексы североамериканских племён. Главное отличие по отношению к истинному тотемизму проистекает от отсутствия брачных правил и отсутствия веры в связь по происхождению или в простое родство с тотемом». Однако, отмечает Линтон в заключение, эти верования являются функцией скорее клановой организации, чем собственно тотемизма, так как они не всегда сопровождают последний.
