Grajo

Дорога суть самое важное, что есть в жизни человека. Пока человек сидит на одном месте, всосавшись в четыре стены, словно клещ в облезлую шкуру бродячего пса, он замкнут в себе, он не слышит и не видит тех, кто окружает его; он уходит от природы, уходит от реального мира в свою скорлупу, и гниёт, и разлагается внутри неё. Пусть всё идёт своим чередом, – говорит себе человек, гладя потускневшие от скуки обои шершавой ладонью, – я же буду сидеть здесь, и ничто не сможет потревожить меня – ни детский смех, ни нечаянная любовь, ни чужие страдания, ни войны, ни первое, ни второе пришествие. И не изведав ничего из того, что делает человека человеком, он засыпает вечным сном на старой раскладушке и спит, пока не превратится в пыль, пока рано или поздно щальной ветер, сорвав петли с рассохшихся ставней, не разметает эту пыль по половицам и не откроет миру всё убожество подобного существования.
Сколь же благороднее, сколь же счастливее человек, бросивший хладный и пыльный уют и прокладывающий себе путь по неведомым ранее колеям и тропам. Пространство и время кажутся ему неотделимыми друг от друга; он точно может показать рукой, где его прошлое, а где будущее, а настоящее мимолётно, ибо меняется с каждым шагом, с каждым шагом вперёд. Он не жалеет того, что оставил позади, и не страшится того, что ждёт его за следующим поворотом. Он знает, что впереди он может столкнуться с волшебными открытиями и с тяжёлыми, рвущими душу невзгодами; но тверда его поступь, и ничто не может заставить его повернуть вспять. Человек идущий есть человек сильный, человек смелый, человек свободный. И сколько бы ни гонял его ветер по земному шару, но не в силах он замести следы человека идущего; они останутся навечно, и новые поколения проложат дорогу по этим следам и достигнут наконец цели, что столько лет ждала тех, кто достоин осуществить её.

Если кто думает, что работа над революционном эпосом заброшена, то он жестоко ошибается.

– Чёрный цвет, – объяснил Егор, продемонстрировав отрезок чёрного бархата, – это тьма забвения, из которой мы вышли. Белый цвет – чистота наших намерений. Синий цвет – цвет неба, цвет мечты осуществляемой. Красный цвет – ибо без него не бывает революции. И, наконец, в самом центре, – он показал круглый кусок жёлтой ткани, – золотой цвет, солнце нашей победы.
Егор достал из-под лотка ножницы и нитку с иголкой. тщательно обкорнал пять отрезков и сшил их воедино.

– Вот, – сказал он с достоинством. – Это наш флаг.
– А почему он круглый? – спросил Амиго.
– Я думал, флаги – они прямоугольные, – недоумённо сказал Пёстрый.
– Очистите ваше сознание от штампов, – заявил Егор. – Мы идём строить новый мир. А в новом мире флаги могут быть хоть объёмные.
Он прикрепил знамя на палку, так что получилось что-то вроде дорожного знака, и вышел на улицу.

Работа идёт.

Господин следователь, я прошу вас, выслушайте меня. Я всё объясню как на духу. Это всего-навсего ошибка. Я ни в чём не виновен. Да-да, не надо смеяться, пожалуйста. мне и так тошно. Я вам всё расскажу, как родному, от начала и до конца.
Меня погубила нумерация. Я знаю, это странно звучит, но так и есть. Я знал , что рано или поздно она меня погубит. Я понял это тогда, когда первый раз приехал в страну. Свой первый дом я искал два дня, обременённый семьёй и багажом. Дом должен быть номер 174, но на той улице все дома упорно заканчивались на 56 и 55 по обеим сторонам, и сколько я ни обходил улицу из конца в конец, дома номер 174 не было и следа. Я изучил улицу до последнего камушка, я мог в точности нарисовать её объёмный план, но одного я не мог постичь – каким образом дом номер 174 появился на улице из 56 строений. Я перезнакомился с доброй половиной жителей в округе, несмотря на незнание языка, и кое с кем даже завязал деловые отношения. Меня все уже знали – это Хаим, который ищет свой дом. Но на следуюший день жена сказала, что больше двух ночёвок в парке не вынесет, понимаете, дело было зимой, и лил дождь, а у нас даже не было с собой палатки.
( text )